200 лет со дня рождения Ф. Шопена

[avg]

Эта 200-летняя годовщина наступила сегодня. Да, пришел этот день, давший посвящение году 2010-му.

Наверное, каждому из нас есть что сказать о Шопене. Есть что сказать и мне. Но лично мое отношение к нему едва ли представляет общий интерес, и я не буду обременять своими рассуждениями читателей этого потока (хотя, возможно, и приму участие в дискуссии, если такая возникнет). Вместо этого я уступлю здесь место "Генриху Великому" -- Генриху Густавовичу Нейгаузу, гениальному интерпретатору музыки Шопена. Раньше я однажды уже привел его статью об этом композиторе в посвященной Шопену социальной группе. Сегодня же считаю более чем уместным сделать это и на страницах "большого" форума.

Не знаю, смог ли кто-нибудь другой в короткой статье так ярко и точно выразить все главное, что выделяет Шопена среди других (возможно, равновеликих) композиторов, как это сделал Нейгауз. Примечательно, что его самого, назвавшего свою статью "Поэт фортепиано", также нередко называли поэтом фортепиано. И именно в произведениях Шопена Нейгауз показывает высшие образцы глубочайшего проникновения в саму суть шопеновского мироощущения.

Статья Нейгауза о Шопене -- на мой взгляд, жемчужина литературного творчества нашего замечательного музыканта (лично я особенно люблю ее начало -- то, что вместилось в первый абзац и следующее за ним предложение). Ее совершенно необходимо знать каждому, кому дорог Шопен и его искусство. Воспроизвожу ее здесь полностью. Конец статьи может показаться, как сейчас говорят, слишком идеологизированным. Конечно, в то время все были вынуждены отдавать в письменных выступлениях (и устных тоже) дань политическим установкам руководства, но каждый автор по своему разумению мог подчеркивать одни моменты и затушевывать другие. И я не берусь судить, каков "процент искренности" в заключительной части статьи, но убежден, что отнюдь не нулевой. Нулевого у Нейгауза никак не могло быть.

*******************************

Г. Г. Нейгауз

ПОЭТ ФОРТЕПИАНО

Если правда, что сердцевина всякого искусства, его глубочайшая сущность и сокровенный смысл есть поэзия, а эту мысль вряд ли можно оспаривать, то в истории искусств найдется немного гениальных людей, которые воплощали бы ее в своем творчестве столь полно и совершенно, как Шопен. Пишет ли он «мелочи»: прелюды, этюды, мазурки, вальсы, пишет ли сонаты, фантазии, баллады, каждая нота, каждая фраза дышит поэзией, каждое произведение передает с неповторимым совершенством, с предельной ясностью и силой целостный поэтический образ — видение поэта.

В этом захватывающая сила шопеновского искусства, залог его неслыханной популярности, неувядаемость его красоты, так легко и непринужденно покоряющей «веков завистливую даль». Творчество Шопена с первых же дней появления действовало властно и безраздельно. Вспомним, как Шуман, познакомившись с его юношескими вариациями на тему «La ci darem la mano» Моцарта, воскликнул: «Шапки долой, господа, перед вами гений!» (Интересно отметить, что вариации эти принадлежат к числу реже всего исполняемых произведений Шопена, и понятно почему: последующими своими сочинениями Шопен затмил этот опус, хотя он и носит все признаки гениальности, верно отмеченной Шуманом.)

Впоследствии Шуман говорил — парадоксально и умно: если бы сейчас жил Моцарт, он написал бы концерты Шопена. Это изречение очень глубоко, так как оно подчеркивает классические корни музыки Шопена. В самом деле, трудно, стараясь втиснуть музу Шопена в исторические грани, ограничиться словом «романтик». Да, он и романтик, но такие романтики бывали и в античной Греции, и раньше, и позже. По совершенству, красоте, гармоничности, непогрешимости формы, лаконизму его искусство почти не знает себе равных во всей эпохе романтизма. Что греха таить, ведь немецкая романтика, несмотря на все обилие новых дум и чувств, которые она внесла в духовную культуру народов, страдала и расплывчатостью формы, и велеречивостью, не говоря уже о ложных философских идеях. Французские романтики, прежде всего Виктор Гюго, нередко утомляли своей выспренностью («звоном во все колокола»). Вагнер в себе одном соединил все лучшие и все худшие качества интернационального романтизма, прежде всего немецкого и французского, один Шопен избег всех болезней романтизма и сумел быть новым, не преступая законов непогрешимого вкуса (этой важнейшей инстанции в вопросах высокого искусства), не нарушая принципов гармонии и красоты, лежащих в основе всего лучшего, что есть в искусстве всех времен и народов.

Миллионы и миллионы сердец обращены к Шопену; его искусство объединяет в одном чувстве самого неискушенного слушателя и самого взыскательного знатока. Интернациональное значение Шопена, тот факт, что он понятен и близок всем странам и народам, тесно связан с его любовью к своему народу, к своей родине, без которой интернационализм его искусства был бы невозможен и немыслим. Страдания его беспокойной и политически столь несчастливой (в его время) родины внушили творчеству Шопена ту особенную и неповторимую черту, которую многие считают чуть не преобладающей и которая так метко выражена польским словом «żał» (дословно почти непереводимым). И правда, до него, пожалуй, не было композитора, который с такой силой умел бы выразить глубокую боль, страдание не только души или ума, но всего человеческого существа.

Менее мощный дух изнемог бы под этим бременем. Но это только одна сторона шопеновской природы. Достаточно вспомнить наугад ряд его сочинений (например, Третью балладу, Баркаролу, Фантазию, ряд мазурок, полонезов, его концерты и т.д. и т. д.), чтобы убедиться, что с неменьшей, если не с больше силой в музыке Шопена звучат радость, ликование, благородная человеческая гордость, высокое человеческое достоинство, немыслимые без жертвенной любви к жизни и человеку. Я не знаю ни чего более подымающего дух, чем весь конец Полонеза-фантазии.

Всем известна огромная любовь, которую питали к Шопену русские композиторы. Тут можно говорить не столько о влиянии сколько о подлинном сродстве.

Наша советская действительность, социалистическая идеология, пронизывающая всю нашу культуру, не замедлила сказаться в такой, на первый взгляд, отдаленной области, как исполнение советскими пианистами Шопена. Я имел возможность воочию убедиться в этом (если позволено такое выражение по отношению к явлениям, воспринимаемым слухом), будучи членом жюри варшавского Шопеновского конкурса в 1937 году, на котором наши пианисты не случайно завоевали высшие премии. Большинство наших пианистов отличали художественная простота, большая мудрость исполнения, объективность не бесстрастная и выхолощенная, но полная жизни и убежденности; тогда как представите ли зарубежного пианизма, несмотря на наличие ярких талантов часто впадали в крайний «эгоцентризм», отсебятину, не оказывали должного уважения и не проявляли достаточной любви к композитору. Один из иностранных участников этого конкурса, очень талантливый пианист, спросил мое мнение о его игре. Я ему сказал: «Вы талантливы, но на вашей игре написано: Я играю Шопена, а надо, чтобы слышалось: я играю Шопена».

С тех пор наш советский пианизм сделал значительные успехи. Наша талантливая молодежь, воспитанная в духе советского понимания своих художественных задач, способна все более и более проникать в дух и творчество композитора и с честью нес знамя вдохновенного, пламенного искусства, достойного наше великой эпохи и ее великих дел.

Журнал «Советская музыка», 1949, № 10

[SSK]

А вот и подарок от Яндекса:

[avg]

Вот адрес специального сайта, посвященного году Шопена: http://chopin2010.pl/

[ALEXY]

Мне кажется, что несмотря на велеречивый пафос и официоз, столь принятый у нас, Фредерик доходит до сердца каждого совершенно непосредственно и его слушатели скоро с удивлением обнаруживают, что оказываются в чудесной стране из которой не хочется уходить и дух которой столь непохож на окружающее нас.
Мне ох как повезло - его музыка у меня навсегда слилась с варшавским парком Lazienki, где я маленьким мальчиком бродил с мамой . Там, около многострадального памятника Фредерику, каждые выходные ставят рояль и играют летом разные пианисты. Однажды я слышал даже Халину Черностефаньску. Какое это очарование, гулять по парку, в котором , безусловно, гулял молоденький Шопен, под его мазурки, предюдии..
Желазова воля, его родной домик почему-то оставили впечатление некоторой чопорности
В 68 году я летом был совсем рядом с костелом Świętego Krzyża, где похоронено сердце Шопена.Это наискосок от памятника Копернику , около pałaca Staszica. Есть знаменитые фотографии на этой площади, с поверженной статуей Христа, которая стояла на крыльце костела.Фотки с повстанцами, при которых немцы уничтожали этот прекрасный город и потом с победившими германцам. А в моем детстве продавали рядом драгоценную шипучую воду и мы шли на улицу Алея на скарпе, которую почему-то сейчас переименована в Бартошевича, на высоком берегу Вислы, с которого хорошо просматривалась Прага -правобережная часть Варшавы.
Этот город трудно описать, но какое -то высокое чувство овладевает мной каждый раз, когла я в нем бываю. И Шопен - неотъемлимая его часть, как главный лейтмотив польской культуры ., всегда со мной.
а сколько потои было последователей ! Первыми приходят на ум - Скрябин и ...Данг Тхай Шон, вьетнамский пианист (учился у В.Натансона), который первый вверг в шок европейце, узнавших , как таинственные азиаты не только любят Шопена, но и умеют его играть
Еще вспомнился Шура Гаспаров, в коридорах Мерзляковки,во время жарких споров по интерпетации Шопена, обронивший - а я всю его музыку знаю.. Окружающие покачивали головами, но верили.
Эту любовь к Шопену нести легко, потому что он сам и есть любовь.

[diatonika]

К нам в Могилев приезжал пианист из Московской консерватории! Мы слушали музыку Шопена в двух отделениях. Это был настоящий праздник для нас! Невероятно, как можно Так играть на стареньком рояле...!!! Правда, мы потом пианиста мучили до ночи мастер-классами, но, ничего, думаю он выдержал...

[avg]

Вот он, Костел Святого Креста (Kościół Świętego Krzyża; насколько помню, произносится "кОшчол швЕнтего кшИжа") и место в нем, где покоится сердце Шопена (см. маленькую табличку внизу).

[ALEXY]

Подумайте, прошло 200 лет, как Ф.Шопен с нами.
И его присутствия не стало меньше.
Несмотря на появление немыслимого при его жизни количества композиторов, исполнителей(музыкантов)
У меня есть личный опыт прослушивания сотен пианистов и других музыкантов. Когда они садятся к фортепиано, чтобы попробовать звук, первое, что издает 9/10 из низ - Шопена. Причем у пианистов - в такой последовательности - 2 скерцо, 1 й этюд,ну что - нибудь из баллад.Список примерный, но его инстинктивность - выше любых прославлений.
Исполнение его произведений в России имеет славную, давнюю традицию, изрядно поменявшуюся в сторону рационализма.
Что меня огорчает в моей стране,, так это - скорбное равнодушие к сути его музыки.
Оно проявляется и сейчас, в дни его юбилея.
То есть он есть и никуда не денется, а мы его возьмем, когда нам хочется и будем делать, что хотим.
Ан, не получается.
Музыка Фредерика столь требовательна к исполнителю, к его нравственности, осведомленности, интуиции, как только могут быть труднопрочтенными шедевры, родившиеся на переломе эпох, вобравшие в себя великий опыт предшественников и своим примером дающие вспышку творчества последующим поколениям.
Интересно было бы узнать, что нового издано о Шопене, какие документы найдены.
Хорошо бы опубликовать его портреты, особенно фотографии.

[avg]

У меня есть личный опыт прослушивания сотен пианистов и других музыкантов. Когда они садятся к фортепиано, чтобы попробовать звук, первое, что издает 9/10 из низ - Шопена.

Конечно, ведь он -- один из "самых фортепианных" композиторов

Что меня огорчает в моей стране,, так это - скорбное равнодушие к сути его музыки.
Оно проявляется и сейчас, в дни его юбилея.

Я бы сказал, что равнодушие можно усмотреть разве что в организационной деятельности разных учреждений -- начиная с Министерства культуры. А у музыкантов и слушателей -- разве возможны хоть какие-нибудь признаки равнодушия?

Хорошо бы опубликовать его портреты, особенно фотографии.

Буквально на днях прочитал, что существует всего лишь одна фотография Шопена -- вот этот известный дагерротип:



А призыв отображать здесь материалы о Шопене и публиковать его портреты всячески поддерживаю.

Пока, в продолжение темы о памятных местах, связанных с его именем, помещаю здесь фотографию его надгробия на парижском кладбище Пер-Лашез.

[ALEXY]

Параллель Моцарт - Шопен - до сих пор подтверждается не только кристальной выверенностью текста, но и сложностью исполнения.
Фотки, кажется, еще есть. Ну и рисунки, картины..
А равнодушие пианистов?..Это их личное. Но как мало кто из них понимает смыслы существования Фредерика. Что моментально сказывается в игре.

[Anchen]

Вот пока и от меня - рояль Шопена, слепок его руки и прядь волос: