Владимир Юровский считает полезным западный опыт понимания современных композиторов

Мне запомнились слова, которые Владимир Юровский сказал однажды: «Я против того, чтобы растрачивать себя на работу с огромным количеством коллективов. Я работаю только с теми оркестрами и театрами, с кем мне интересно работать». И вот новое назначение — в добавление к целому ряду высоких должностей в музыкальном мире он стал художественным руководителем Государственного академического симфонического оркестра России имени Е.Ф. Светланова. Предыдущий худрук ГАСО Марк Горенштейн был уволен приказом минкульта после длительного скандала со своими оркестрантами.

Уточню: Владимир Юровский в Англии работает главным дирижёром Лондонского филармонического оркестра, музыкальным директором Глайндборнского оперного фестиваля и одним из основных дирижёров Оркестра эпохи Просвещения. О своих планах работы с новым коллективом маэстро рассказал в эксклюзивном интервью обозревателю «Эхо планеты».

— Владимир Михайлович, почему, имея такую нагрузку, вы решили возглавить ещё один оркестр, с которым к тому же вы никогда не выступали и в котором был очень неприятный конфликт оркестрантов с дирижёром?
— Ситуация действительно была нестандартная. Мне очень захотелось помочь коллективу с таким именем, с такой историей, переживавшему конфликт и оказавшемуся на грани полного уничтожения. Конечно, не из чистого альтруизма я пошёл на такой шаг. Был и личный интерес — попробовать построить новый художественный мир если не совсем с нуля, то с иной точки отсчёта, чем та, с которой я начинал, придя в Лондонский филармонический оркестр. Там был коллектив с абсолютно здоровой моральной и финансовой ситуацией. Моими предшественниками была целая плеяда славных дирижёров, непосредственно передо мной главным был замечательный немецкий дирижёр Курт Мазур. Лондонский оркестр существовал и существует по совершенно иному, чем в России, принципу — принципу самоуправления. В течение почти 80 лет оркестр сам себя удерживает на плаву. В связи с таким статусом в этом коллективе что-то изменить труднее. Музыканты ЛФО сталкиваются с большими финансовыми трудностями, а потому очень строго относятся к своей репертуарной и кадровой политике. Процесс постоянной саморегуляции идёт вне зависимости от того, кто стоит за пультом.

Что касается ГАСО, то здесь дирижёру всё-таки даётся определённый карт-бланш, прежде всего творческий. Вот это мне и интересно. С другой стороны, став художественным руководителем ГАСО, я пересмотрел свои планы на дальнейшую работу в сторону снижения нагрузки. Например, моя работа с Российским национальным оркестром не совсем сойдёт на нет, запланированные на этот год концерты, разумеется, состоятся. Но в дальнейшем регулярно появляться за пультом какого-то московского симфонического коллектива я, конечно, не буду. Всё моё свободное время я уделю ГАСО.

— Вы не раз говорили, что, переехав из России в Германию, внутренне перестроились на западную музыкальную традицию. Быть может, вы и оркестр намерены перестроить с учётом западного опыта? Но как это возможно, если оркестр в России, а вы в Англии?
— Я не всё время в Англии, там я работаю не так много времени, а живу в Германии. Согласно западной практике главный дирижёр не обязательно должен жить в том же городе или даже в той же стране, что и оркестр. Курт Мазур, например, никогда в Лондоне не жил. Я не утверждаю, что это хорошо. Но такая практика вполне возможна. Я также не собираюсь полностью перестраивать оркестр по западному образцу, потому что, с моей точки зрения, это вряд ли принесло бы какие-то положительные результаты. Но привнести западный опыт было бы полезно. Он заключается, например, в том, что главный дирижёр ведёт 30, максимум 40 процентов репертуара, а на остальные концерты приглашает дирижёров-гостей. Советскую практику деятельности оркестров, в которых работает в основном главный дирижёр и ещё один штатный, я считаю порочной. Она очень часто перекрывает доступ свежего воздуха, других творческих направлений. А такой доступ, с моей точки зрения, любому современному коллективу совершенно необходим. Я в оркестр приглашаю много гостей-дирижёров. Во-вторых, я хочу сделать оркестр по возможности более универсальным с точки зрения репертуара. Оркестр должен проявлять себя в самых разных направлениях.

— Таким образом, перестройка всё же произойдёт. Каков, по вашему мнению, творческий уровень оркестра и возникла ли уже связь между дирижёром и музыкантами?
— Творческий уровень коллектива, как я полагаю, поддерживается прежде всего регулярными еженедельными выступлениями, а не повседневным репетированием. За небольшой срок после моего прихода прошло уже несколько очень важных концертов, хотя, может быть, не столько, сколько за тот же срок было бы в каком-нибудь лондонском коллективе. Состоялись выступления с Геннадием Рождественским, с молодым питерским дирижёром Михаилом Агрестом — с очень непростой, необычной программой. Я дирижировал оркестром в ноябре, а также на концерте, посвящённом 90-летию Московской филармонии. Второй концерт был форс-мажором: времени на репетиции не было, однако я не хотел бы, чтобы вы думали, что отныне в Госоркестре воцарится такой стиль работы. Я откликнулся на приглашение филармонии только потому, что сочинение, исполнявшееся в концерте, — «Симфонические танцы» Рахманинова — мы играли за два месяца до того. Я считаю, что оркестр в этом втором исполнении Рахманинова играл гораздо свободнее, гораздо более спонтанно, чем в ноябре. Мне стало понятно, что контакт между нами, безусловно, наладился и со временем будет развиваться. У меня было ощущение, что мы думаем, чувствуем и разговариваем, может, ещё не во всём на одном языке, но понимаем друг друга намного лучше.

— Известна ваша приверженность музыке современных композиторов. Для нашей аудитории это всё ещё terra incognita. Как вы намерены учитывать менталитет наших слушателей в репертуарной политике? И какое место в ней займёт русская музыка?
— В моём первом концерте с ГАСО львиную долю программы составили произведения русской классики — Рахманинова и Стравинского. Но это было, конечно же, связано прежде всего с праздничным характером выступления — это был официальный юбилейный концерт ГАСО к 75-летию со дня его основания. А в будущем сюрпризы репертуарного плана, безусловно, будут. Тут я вижу свою роль двояко — в воспитании в творческом отношении как коллектива, так и публики. Весь вопрос в правильных сочетаниях произведений, включённых в программу. Так, в марте у нас будет тематическая программа: «Героическая» симфония Бетховена в обработке Малера прозвучит вместе с Пассакалией Веберна и Скрипичным концертом Берга. Мне кажется, что такое сочетание должно помочь публике воспринять посредством Бетховена, увиденного глазами Малера, непростую для первого прослушивания музыку Веберна и Берга.


— Я слышала, что недавно в Лондоне вы исполнили с Лондонским филармоническим оркестром цикл произведений Сергея Прокофьева.
— Это был обширный фестиваль единственного автора. Мы сыграли очень много интересных и совершенно неизвестных в Лондоне произведений композитора. Одну из программ мы привезём в Москву на фестиваль Ростроповича. На концерте 2 апреля Лондонский филармонический оркестр при участии двух замечательных артистов Чулпан Хаматовой и Константина Хабенского представит музыкальную композицию по спектаклю Таирова «Египетские ночи» и сыграет российскую премьеру оратории «Иван Грозный», составленной Левоном Атовмьяном.

Беседовала Маргарита Виноградова

Источник