Дворец танцев Бориса Эйфмана в Петербургее

[femmina]

Средние голландцы
//В Петербурге выбрали проект Дворца танцев Бориса Эйфмана

Газета «Коммерсантъ» № 131 (4186) от 22.07.2009



1 из 5 Архитектор Герард Лузекут наглядно показал, что проект театра UN Studio не выбивается из серости окружающей застройки
Фото: Александр Коряков/Коммерсантъ





Конкурс архитектура
Конкурс проектов Дворца танцев Бориса Эйфмана в Санкт-Петербурге вчера выиграла UN Studio из Амстердама. Белый айсберг голландцев покорил жюри во главе с губернатором Валентиной Матвиенко по контрасту с черным полушарием Жана Нувеля. Комментирует АННА Ъ-ПУШКАРСКАЯ.

Дворец танцев Борису Эйфману Владимир Путин обещал построить еще в 2003 году — годом позже, чем Валерию Гергиеву — вторую сцену Мариинского театра. В результате западные участники завершившегося вчера конкурса не смогли проигнорировать уже отвергнутый золотой купол Маринки-2 Доминика Перро, так или иначе вступив с ним в диалог.

Для театра бездомной труппы Эйфмана отведено место в глубине помпезного квартала "Набережная Европы" на Петроградской стороне, который проектируют архитекторы Сергей Чобан и Евгений Герасимов. Они наметили в центре скопированной с Дворцовой полуоткрытой площади яйцевидное здание Дворца танцев. Однако приглашенным на международный конкурс архитекторам — лауреату Притцкеровской премии французу Жану Нувелю, Бену ван Беркелю из UN Studio из Нидерландов, норвежскому бюро Snohetta As и петербургскому тандему Юрия Земцова и Михаила Кондиайна — банк ВТБ предоставил относительную свободу увязать собственное архитектурное решение с градостроительным планом территории.

Жан Нувель, уже проигравший в Санкт-Петербурге конкурс с растворяющейся в небе прозрачной башней "Газпром-Сити", вернулся сюда с проектом из серии своих интригующих "черных ящиков". Вслед за метеоритом, который Нувель вместе с Филиппом Старком представил на конкурсе проектов оперного театра в Токио, француз сочинил для Петербурга куполообразное черное полушарие или юрту, связанную с балетной темой принципом кругового вращения.

Норвежские и петербургские архитекторы одновременно придумали танцующие колонны: у Snohetta As (авторов недавно открывшегося в Осло театра-айсберга) они образуют воздушное оперение фасадов из белого бетона, у Земцова с Кондиайном — скорее танцующего слона (диаметр колонн — 3 м). У норвежцев почти прямоугольная коробка накрыта плоской золотой крышей, у петербуржцев к тяжеловесному периптеру приделан непропорционально тонкий козырек. Ключ к петербургскому проекту — разнообразие фасадов, подчеркнуто увязанное с окружающей каждый из них застройкой. Норвежцы же пошли противоположным путем, поделив окружающее здание официозное пространство неожиданно выступающим "мысом" на две уютные площади. Этот эпатаж оказался для них роковым.

Возглавляемое Валентиной Матвиенко и зампредом ВТБ Василием Титовым жюри, в основном представленное чиновниками и сотрудниками банка, единодушно признало, что "идеально вписывается в ситуацию" лишь проект UN Studio — напоминающий белый самолет или отколовшуюся льдину с "вуалью" евростандартных фасадов из перфорированного металла. Члены жюри наперебой объясняли, что господину Эйфману и Санкт-Петербургу нужно "гибкое, прозрачное, дружелюбное пространство", восхваляя "гармоничное сочетание традиций и новаторства". Хотя по сравнению с другими работами голландцев — оранжевым "маяком" театра "Агора" в центре города Лелейстада (Нидерланды) или многостворчатой театральной раковиной в Спейкениссе (предместье Роттердама) — победивший проект вряд ли можно назвать слишком свежим. Проект полностью устраивает и входивших в жюри господ Чобана и Герасимова, который отметил, что связанных с их концепцией "хлопот" голландцы не доставят. Именно конформизм по отношению к окружающему пространству и послужил залогом победы UN Studio. Это подтвердил "Ъ" один из членов жюри, сказав, что черный "Пантеон" Нувеля, которого считали фаворитом конкурса, смотрелся бы в окружении спроектированной Чобаном и Герасимовым "Набережной Европы" как "мавзолей Августа в колумбарии среди урн римских воинов".

Норвежский и французский проекты не получили в итоге ни одного голоса, проект Земцова-Кондиайна поддержали два петербургских архитектора. Западные архитекторы в жюри — Ханс Холляйн и Пол Андре, чей театр в Пекине напугал Бориса Эйфмана, заявившего, что он "не желает работать в подводной лодке",— спорить с российскими чиновниками не стали. По словам господина Титова, предварительно реализация проекта оценивается в $80-100 млн, однако эксперты уверяют, что, как и в случае с Маринкой-2, эта цифра как минимум удвоится. Построить театр обещают к 2014 году.

[femmina]

Ханс Холляйн: здесь можно и нужно строить современные здания
// Блицинтервью
Газета «Коммерсантъ» № 131 (4186) от 22.07.2009

Фото: Александр Коряков/Коммерсантъ

Член жюри конкурса проектов Дворца танцев Бориса Эйфмана, лауреат Притцкеровской премии ХАНС ХОЛЛЯЙН прокомментировал АННЕ Ъ-ПУШКАРСКОЙ два архитектурных "театральных" конкурса, которые одновременно проходят в Санкт-Петербурге.

— Вы согласны с выбором жюри?

— Да, это и мой личный выбор. Мне понравился проект UN Studio — это очень хорошая архитектура, хороший стиль. Мы много обсуждали, как проекты соответствуют заданной территории, и посчитали, что этот подходит лучше всего. Проект Жана Нувеля был бы лучше воспринят, если бы он лично его представлял. Пять выступавших членов его команды — это гораздо меньше, чем сам Нувель. Он мог бы объяснить жюри определенные вещи.

— Как вы оцениваете работу жюри?

— У нас была хорошая дискуссия. Например, я спросил одного кандидата, какое окружение он предпочел бы для своего здания. "Я хотел бы, чтобы окружение соответствовало выбранному проекту",— ответил он.

— Вы прислали свои эскизы на новый конкурс проектов Мариинки-2, проигнорировав все формальные требования к заявке. Это был вызов?

— Нас очень поздно информировали. На самом деле мы прислали тот же проект, который предлагали на первоначальном конкурсе в 2003 году. Он был разработан для оперного театра с двумя сценами, акустически все было продумано, я думаю, он вполне актуален. Мой коллега Карлхайнц Мюллер — очень хороший акустик. Мы с ним недавно построили небольшой концертный зал — он весь выполнен в стекле, но акустика просто идеальна! Это в Австрии, в замке Ротшильда.

— История с проектом Доминика Перро, от которого российские власти отказались спустя шесть лет, вас не останавливает?

— По-моему, у Перро были проблемы взаимодействия c заказчиком, с Валерием Гергиевым. Мы с Гергиевым встречались несколько раз, последний раз виделись год назад — он сказал, что контакта с Перро не получилось. И добавил: "Наверное, нужно было ваш проект выбрать".

— Думаете, вам удалось бы его реализовать?

— Насколько я знаю, Доминик Перро в какой то момент сам принял решение больше не продолжать. Я иногда его вижу, потому что у него большой проект в Вене, и понимаю, что с Мариинским театром для него уже все кончено. А теперь нам позвонили и сказали: "Если хотите участвовать, через день нужно выслать проект". Я считаю, что наш проект лучший. Я посмотрел на стройплощадку — они не так уж далеко и продвинулись, мы вполне можем вписаться.

— Но господин Гергиев, кажется, уже сделал ставку на канадских архитекторов Джека Даймонда и Дональда Шмита. Вам они известны?

— Нет, я не видел их проектов.

— Что вы думаете о новой архитектуре в Петербурге и Москве?

— Конечно, здесь можно и нужно строить современные здания. Российский конструктивизм — это такой большой вклад в развитие архитектуры! Но сегодняшние постройки как-то невнятны. Уровень, конечно, не тот.

[femmina]

Борис Эйфман - удивительный театральный волшебник

22.07.2009




22 июля исполняется 63 года выдающемуся российскому хореографу Борису Эйфману. «Теперь нет никаких сомнений в том, что хореограф Борис Эйфман - удивительный театральный волшебник…. Пожалуй, единственное, в чем можно еще сомневаться - это является ли он последним ведущим хореографом ХХ века или первым хореографом века XХI» - писал о нем Клайв Барнс из «Нью-Йорк Пост».

Борис Яковлевич родился 22 июля 1946 году в Рубцовске (Алтайский край). Окончил Кишиневское хореографическое училище и балетмейстерское отделение Ленинградской консерватории (1972 г.). Творчество Бориса Эйфмана вызывало взволнованный отклик зрителей и пристальное внимание критиков уже с первых его постановок. С 1970 по 1977 г. он был хореографом Академии русского балета им.А.Я.Вагановой, где поставил спектакли "Жизни навстречу", "Души прекрасные порывы", "Русская симфония", "Фантазия", "Прерванная песня". В 1975 году состоялась премьера спектакля "Жар-птица" на музыку И.Стравинского на сцене Кировского театра.
В 1977 году Эйфману удалось создать собственный театр «Новый балет» при Ленконцерте, который уже в 1990-е годы был переименован в Санкт-Петербургский государственный академический Театр балета под руководством Бориса Эйфмана, и которым он руководит по сей день.Он изначально возник как авторский, театр одного хореографа, что для тех лет было явлением уникальным. В театре под руководством Б.Я.Эйфмана оформилась балетная труппа с особым пластическим мышлением. Артисты, блистательно владея классическим танцем, обладают даром перевоплощения. Эйфман, являясь создателем новой актерской школы, определяет искусство балета прежде всего как духовный процесс.
Первые постановки, такие, как "Двухголосие" с Аллой Осипенко и Джоном Марковским, балет "Бумеранг", на музыку группы "Pink Floyd", о котором "Нью-Йорк Таймс" опубликовала статью под заголовком "Борис Эйфман - человек, который осмелился", принесли балетмейстеру репутацию "хореографического диссидента".
За годы своей плодотворной деятельности Б.Я.Эйфман создал около 50 балетов, по его спектаклям создан ряд телевизионных фильмов-балетов, а также многие телевизионные передачи, посвященные его творчеству. Значительное место в творчестве театра заняли спектакли, поставленные по мотивам произведений классиков мировой литературы. Балетмейстер первым на балетной сцене обратился к творчеству Достоевского. Спектакль "Идиот" стал заметным событием в культурном мире. Затем последовали "Поединок" (по повести Куприна), "Мастер и Маргарита" (по роману Булгакова), "Тереза Ракен" (по роману Золя). Среди последних работ хореографа, получивших мировое признание, - "Реквием", "Чайковский", "Дон Кихот, или Фантазии безумца", "Карамазовы", "Красная Жизель", "Мой Иерусалим", "Русский Гамлет", "Дон Жуан и Мольер".
Ныне театр, возглавляемый Б.Я.Эйфманом - это коллектив, пользующийся неизменным успехом в стране и за рубежом; он завоевал мировое признание, постоянно гастролируя по всему миру.

http://www.muzcentrum.ru/news/2009/07/item2169.html

[femmina]

"У русского балета нет смены"
Журнал «Огонёк» № 13 (5091) от 10.08.2009



1 из 6 Раньше Борис Эйфман боролся с монополией классического балета, а сегодня — с вульгарной интерпретацией классики. Фото: Никита Инфантьев/Коммерсантъ





В Петербурге началось строительство Дворца танца, а также академии Бориса Эйфмана. Выдающийся отечественный балетмейстер рассказал "Огоньку" о событии, которого он ждал 30 лет.

— Вас можно поздравить с реальным стартом строительства вашего Дворца танца. Защитники исторического облика Петербурга тем временем дружно обругали проект, назвав его "стеклянным утюгом". Вас это не беспокоит?
— Мне и самому хотелось бы поменьше стекла. И проектировщики обещали учесть эти пожелания при проработке окончательного варианта дворца. Ведь Дворец танца будет не театром Эйфмана, а уникальным петербургским комплексом, в котором "поселятся" три века русского балета. Там предполагается сосуществование трех трупп. Одна из них будет специализироваться на классическом репертуаре и заниматься реставрацией, возобновлением, исполнением классики XIX века. Второй труппой будет мой театр — мы продолжим развивать свое направление, свое видение развития современного балета как драматического искусства. И третьей частью будет труппа нового балета, которая должна стать лабораторией для молодых хореографов. Пусть экспериментируют, получают азы профессии, развивают свое дарование. На базе этой труппы мы попытаемся преодолеть тот кризис хореографических кадров, кризис новых идей, который ощущается сегодня. Эти три направления должны связать прошлое, настоящее и будущее российского балета.

— Зачем вам собственная академия танца?
— Да, кроме Дворца танца я посчитал логичным и правильным построить собственную академию танца. Это будет абсолютно новая школа, с новой системой обучения, с новым социальным подтекстом. Идеологически они объединены — труппы во Дворце танца и академия. Но это будут совершенно разные структуры, с разным подчинением и финансированием. Академию построят на территории нашей репетиционной базы на улице Лизы Чайкиной, нам отдают целый квартал, где построят интернат, репетиционные, спортивные залы, библиотеку.

— Альтернатива Вагановской академии?
— Нет, мы ни в коем случае не конкуренты Вагановке! Наоборот! Вагановское училище, ставшее теперь академией, создано много-много лет назад и продолжает традицию, основанную на системе классического танца. И это незыблемо, и это правильно — они должны быть хранителями эталонных образцов старинной хореографии. А у нас будет школа современного балета. Мы хотим набирать талантливых детей-сирот и детей из необеспеченных семей. Они будут жить на полном пансионе у государства. Мы дадим этим детям шанс, путевку в жизнь. Проект взяла под личный патронат Валентина Ивановна Матвиенко. Губернатор Петербурга дала слово, что академия откроет двери 1 сентября 2011 года.

— Дети будут воспитываться в стилистике авторского балета?
— Академия, которую я создаю, будет собирать, анализировать и внедрять все лучшее, что было сделано в XIX и XX веке. И конечно, мы будем использовать методы и системы современной техники танца. Самые разные. И мы также надеемся применять новые методы подготовки детского тела к дальнейшим физическим нагрузкам, к техническим новациям. Мы будем использовать спортивные достижения, на практике доказавшие свои преимущества, для того чтобы внедрить их в нашу профессию.

— Значит, снова будем заимствовать?
— А что такое русский балет? Это заимствованная французская, итальянская, датская школы, творчески переработанные! Вся терминология — навеки по-французски, нет даже русских синонимов! На таком мощном фундаменте, как классическая вагановская хореография, надо идти вперед, развиваться. Это не значит, что мы классику отбросим насовсем. Мы просто должны на практике понять, что из новаций приемлемо, а что нет для нашей балетной школы. И даже мне, активно действующему хореографу, очень трудно разобраться во всех направлениях, которые сегодня существуют в мире. Но будем работать.

— Что же в России "в области балета" своего? Чем покорять Запад?
— Свое — это великий императорский балет Мариуса Петипа. Это Русские сезоны Дягилева, это лучшие балеты Григоровича, это сломленные системой талантливейшие Лопухов, Голейзовский, Якобсон, это плеяда педагогов во главе с Вагановой, изменивших балетный мир. Это выдающиеся артисты от Павловой и Спесивцевой до наших дней. Нам есть чем гордиться.

А вот покорять Запад нам стало все сложнее. Наш балет болен, диагноз всем известен, к счастью, он излечим. Нужно всем много думать и много работать и начинать этот процесс необходимо в недрах Минкульта.

— А труппа классического танца будет работать по вашим хореографическим критериям?
— Это будет самостоятельная творческая структура, со своим руководителем. А работать она будет по профессиональным критериям. Я думаю, ни для кого не секрет, что в Петербурге, особенно летом, "Лебединые озера" превращаются в "Лебединые болота", которые дезинформируют туристов и дискредитируют такой бренд, как русский балет.

— Гастролирующая провинция дискредитирует?
— Нет. Я как раз имею в виду петербургские труппы, которые показывают туристам свои варианты классики, уровень которых, на мой взгляд, неприемлем. Символ русского балетного искусства, поставленный на поток, превращается в дежурное блюдо туристической программы и занимает место в одном ряду с матрешками и другими атрибутами в стиле а-ля рюс. И это выдается за русский классический балет. Ну как с этим бороться? Конечно, не полицейскими методами. А только противопоставив истинные "Лебединые озера" в качественном исполнении. Новая труппа, созданная на базе Дворца танца, будет делать то, что делают Мариинский театр, Михайловский театр.

— Есть ли хореографы, готовые к такой работе?
— А вот это самый болезненный вопрос. Проблема кадров — педагогических, хореографических — колоссальная. Сегодня в ведущих театрах страны нет творческих лидеров. Это же катастрофа! Мне будет очень трудно найти некоторое количество действующих творческих личностей, которые смогут влиться и во Дворец танца, и в мою академию. К нам смогут прийти выпускники и Вагановки, и Петербургской консерватории. Конечно, в первую очередь я мечтал бы о молодых, ищущих российских хореографах.

— Ставку на приглашенных западных новаторов не делаете?
— Никакого антагонизма по отношению к западной школе у меня нет. Просто хотелось, чтобы наши таланты раскрывались здесь, на родине. Пришла пора сделать все возможное, чтобы хоть в искусстве балета — а балет в России всегда больше, чем балет — появились достойные продолжатели наших великих предшественников. Мне вообще очень жаль, что я пока не создал своей команды, что называется, пенсионеров, которые могли бы активно продолжать работать и в нашем театре, и в будущей академии, и во Дворце танца.

—Есть ли смена нынешним звездам балета? Кто, по-вашему, в Мариинском театре дышит в затылок Ульяне Лопаткиной или Диане Вишневой?
— Никто им не дышит в затылок, нет смены. И это большая проблема! Балетная школа сегодня выпускает зачастую неталантливых, непрофессиональных артистов. Я говорю не только о Вагановской академии, я говорю вообще о балетных российских школах. Сегодня проблема педагогики — это проблема номер один, это государственная проблема! Затрачиваются колоссальные средства впустую, понимаете? Наша педагогическая балетная школа как таковая в ужасном состоянии. А возьмите хореографов: за последние 20 лет ни одного имени! Ведь ежегодно выпускают как минимум 50 артистов балета. Ни одного имени я не могу назвать! Сколько денег потрачено государством на выпуск этих пяти тысяч хореографов? Назовите хоть одно имя!

— Куда они все пропадают? Торгуют мобильными телефонами?
— Не знаю, я за ними не слежу. Но мне непонятно, как это может быть — ни одного имени? Дошло до того, что Мариинский театр задыхается от нехватки кадров! А ведь там огромная труппа! Им нужно в год брать десяток профессиональных балерин, а не двух, как сейчас. Но выбора нет. В Петербурге одна Вагановская школа работает на весь мир. Музыкантов много, оперные певцы есть, а балетных просто нет. У нас сегодня в Петербурге работает пять балетных трупп. И на всю эту колоссальную массу выпускают по 7-8 подготовленных артистов балета в год. А меня спрашивают: зачем вам создавать еще одну профессиональную школу? Сегодня нужно не одну, сегодня нужно пять школ создать!

Раньше из 100 человек можно было отобрать двух-трех талантливых. Сегодня выбирать не-ко-го! Те, кто приходят из училищ в балет, еще не танцоры. Это только, грубо говоря, материал. Есть кости, на которых есть мышцы, и с ним начинаешь работать. Проходит полтора-два года труда, больших усилий, чтобы артист стал профессионалом.

— Недавно в "Огоньке" философ Борис Парамонов высказался в том смысле, что обратная сторона демократии — потеря способности к подлинно культурному, духовно возвышенному творчеству, поэтому на Западе идеалом стала масскультура, шоу-бизнес. Согласны?
— Я этого не понимаю. Я думаю, что общество потребления — это не есть демократия. К демократии поп-культура не имеет отношения. Это дань времени, дань нашей всеядности. Шоу-бизнес сегодня процветает и в демократических, и в коммунистических, и в мусульманских странах. Это дань развитию цивилизации, дань глобализации.

— Дань большим деньгам?
—Возможно. Вот компьютер — разве это дань демократии? Интернет — это дань демократии? Нет, это дань техническому прогрессу. И шоу-бизнес — это дань развитию технического прогресса. Потому что шоу-бизнес получил техническую возможность колоссального воздействия на массовую аудиторию. Никакого отношения к демократии этот процесс не имеет. Есть интернет, есть децибелы, воздействующие на сознание людей, но вы уверены, что это положительные плоды демократии, а не отходы, не шлак демократии?.. Если сотни тысяч людей ходят на массовые концерты, если миллионы людей сидят у компьютеров и играют в компьютерные игры, то, конечно, в эти моменты миллионы людей лишены возможности общения с высоким искусством, литературой. Но это не проблема демократии и прогресса. Другое дело, сегодня мы наблюдаем процесс превращения высокого искусства в элитарное. Это, наверное, требует еще более качественной работы тех художников, кто связан с настоящим искусством. Они, конечно, должны противопоставить сверхпопулярной масскультуре высокохудожественные образцы. Но это будет трудно, нам предстоит жестокая борьба.

Беседовала Наталья Шергина, Санкт-Петербург



Борис Эйфман — выдающийся российский хореограф-новатор, продолживший традиции Михаила Фокина, Федора Лопухова и Леонида Якобсона. С самого начала карьеры он отвоевал право идти не в ногу с большим балетом и классической традицией. Эйфман создал более 50 оригинальных балетов, многие из которых стали эпохальными для русской сцены

Спектакль
"Бумеранг" (1979)

Тема
По мотивам "Трехгрошовой оперы" Б. Брехта, на музыку Джона Маклафлина. Социальная история Брехта превратилась у Эйфмана в балет о безжалостном Роке.

Новаторство
В качестве музыкального оформления Эйфман впервые использовал джазовую музыку (музыка Маклафлина и его группы "Махавишну"), а в качестве ритма — запись биения человеческого сердца. "Бумеранг" называли первым российским рок-балетом. "Нью-Йорк таймс" в 1979 году опубликовала рецензию на спектакль под заголовком "Борис Эйфман — человек, который осмелился".

Спектакль
"Чайковский" (1993)

Тема
Жизнь композитора Чайковского, на музыку П. И. Чайковского.

Новаторство
"Чайковский" знаменит как первый российский балет, откровенно трактующий гомосексуальную тему. Хореограф наделил героя Чайковского-композитора зловещим двойником, олицетворяющим его темные страсти. Основной конфликт балета составляет борьба двух "я" Чайковского, а гибель героя наступает в момент, когда он душит свое второе "я". События реальной жизни усиливаются образами из балетов Чайковского. Балет стал первым лауреатом "Золотой маски".

Спектакль
"Карамазовы" (1995)

Тема
По мотивам произведения Ф. М. Достоевского, поставлен на музыку С. Рахманинова, Р. Вагнера и М. Мусоргского.

Новаторство
"Карамазовы" передают не содержание, а идею романа и его роковых пророчеств. При помощи пластических образов Эйфман выражает философские проблемы — это первый эксперимент такого рода в русском балете. Жизнь Алеши предстает в спектакле как воплощение истории России: от верующей к сокрушающей все вокруг — и снова возвращающейся к Богу.

Спектакль
"Красная Жизель" (1997)

Тема
Балет "Красная Жизель" создан на музыку П. Чайковского, Ж. Бизе и А. Шнитке и посвящен великой русской балерине Спесивцевой.

Новаторство
Рассказывая о судьбе великой балерины, автор демонстрирует всю историю танцевального искусства ХХ века: от классического экзерсиса до авангарда, от бытового танца до высокого психологизма.

Спектакль
"Анна Каренина" (2005)

Тема
Постановка романа Л. Толстого на музыку П. И. Чайковского. Убрав все второстепенные линии романа Толстого, хореограф сосредоточился на любовном треугольнике Анна — Каренин — Вронский.

Новаторство
Эйфман подверг образ Анны психоэротическую анализу: главным "героем" балета является страсть, "основной инстинкт", которые порождают преступление против общественных норм. Эйфман трактует Анну как оборотня, для которой самоубийство — единственный способ освободиться от эротической зависимости.