Похождения Повесы

- И ты шьёшь себе новое, да ?! - вопрошала Гранд Дама - А мне, знаешь, мне и одеть-то нечего. А если похудею на все 15, так вообще. Тебе хорошо, у тебя дочь, ты хоть в её облачиться сможешь.
- Да ладно тебе "облачиться". Кто на тебя смотреть-то станет.. - отвечала ей закадычная подруга. И поняв, что "ляпнула" что-то не то, быстренько перескочила на другую тему - Ты песню-то хоть подготовила?!
- Да какую песню, Манянь.... Я и нот-то толком не знаю..
- Что вааще ни одной ?!
- Ну так. Одну- две... А ты сама петь будешь?
- Не-а. Я им ребусы загадаю.....


Гранд Дама, открывавшая праздничный вечер, вышла на сцену в высоких замшевых сапогах почти до колена. Юбки не было, но была кожаная куртка, опускавшаяся много ниже пояса. Похудевшая и сильно напудренная и напомаженная Гранд Дама мало походила на привычную себя.
Выйдя из-за кулис она не остановилась на сцене, а спустившись по ступенькам пошла вниз, "в народ".
Буратино и не заметил, как "большая тётя" оказалась возле него.
- Я прошу не надо, в этот вечер, ладно?! Ведьмой меня называть не спеши...- то ли запела, то ли заговорила она.
- Мы не торопимся - подыграл ей Буратино
Однако кроме сидящих совсем рядом голос его никто не услышал. Гранд Дама исполняла песню под плюсовую фонограмму, а по залу передвигалась без микрофона, больше демонстрируя оголённые бёдра и себя, сбросившую если не 15 обещанных, то по крайней мере добрый десяток килограммов.
Всё таки антимучная диета, объявленная Алисой ещё в начале декабря принесла свои плоды.

- Осенний поцелуй в новогодние ночи,
Осенний поцелуй, я хочу тебя очень... "пела" Г.Д. и закончив исполнение припева переместилась в другую часть партера, где неожиданно подсела на откидное сидение к ничего, казалось, не ожидавшему Пажу.
- Ты сладкий мальчик- "сказала" Г.Д. - Пусть чья-то осень станет твоей весной! - Г.Д. ласково потрепала Пажа по затылку.
Хотя всё это было наверняка заранее продумано, отработано и заучено, Буратино проникся содержанием песни и несмотря на всё ироническое отношение, которое он к с давних пор испытывал к "придворной" журналистке, ему стало вдруг очень её жаль.
"Поёт она себе, а что там у неё на душе..?!" В этот предновогодний праздничный вечер Буратино, которому Барабас ещё тогда по телефону полуобещал "большой сюрприз" готов был простить и полюбить всех и вся. И среди прочих не всегда понятную, но в сущности беззлобную Грнд Даму, над которой он раньше всегда смеялся - и за её непонятные витиеватые речи, и за безликие дежурные репортажи, похожие друг на друга, как две капли воды, и за причудливый концертный наряд.


- И я тебе нужна - последний раз повторила Гранд Дама и эффектно наклонилась вперёд всем телом.
"Пусть и она будет счастлива" подумалось в эту секунду Буратино........