Музыка и кино

[Daddy]

Georg, cпасибо за интересные материалы. Ох, уж эти критики! К Вам никак это не относится, но дух и стиль подобных комментариев (в сущности, стиль хороших школьных сочинений) мне чужд. Я называю все это дамской критикой (с воздыханиями, с томным мечтательным взором - но ее вполне может родить мужчина, тогда как критика Цветаевой или Ахматовой вовсе не дамская). О! Чувствую, что сейчас залезу в топик "мужское" и "женское"... Но кое-что толковое из них можно иногда вычитать.
Что до самого Сокурова, то я глубоко уважаю его как личность, но стиль его фильмов мне чужд. Хотя, после того как я недавно оказался зимой в Эрмитаже, под закрытие, и ощутил мистическую атмосферу огромного и уже почти пустого музея, то я вдруг понял и оценил фильм Сокурова "Русский ковчег", при первом просмотре которого здорово плевался.

[Daddy]

Попробую дать очень краткий, предварительный, схематичный разбор фильма Бергмана «Осенняя соната». Никакой литературы здесь я не знаю и, возможно, изобретаю велосипед.
Название фильма позволяет, с одной стороны, искать здесь некое кинематографическое подобие сонатной формы; с другой стороны, если вспомнить буквальное значение слова «соната» («звучащая»), искать в сущности фильма глубокое значение звука. Сразу можно заметить, что звук как музыка действительно играет в фильме важную роль. Музыкальные сочинения становятся также персонажами картины. Особенно значителен эпизод, когда Ева и Шарлотта играют и комментируют ля минорную прелюдию Шопена (комментирует, впрочем, одна Шарлотта, но то, как смотрит на нее дочь в этот момент, говорит сильнее слов).
Попробую теперь наметить контуры «сонатной формы».
Экспозиция.
Главная партия - Ева и Виктор, письмо Евы к матери. Обратим внимание на «формальный акцент» (т.е. на тематизацию сугубо формального момента произведения) - фильм начинается с кадра, где в удалении, мелким планом, показана Ева, сидящая за письмом к матери, в то время как Виктор, сначала за кадром, а затем в кадре, крупным планом, рассказывает о своей жене, рассказывает об истории их отношений.
Смысл этого формального акцента прояснится позже.
Побочная партия - приезд Шарлотты. Она едет в автомобиле на фоне очень красивого пейзажа. Здесь тоже подчеркнут внесюжетный, формальный момент. Ведь побочная тема должна вносить контраст. И здесь этот контраст создается сугубо изобразительными средствами: противопоставляются замкнутое пространство (интерьер) и природа, дом и мир. Но это существенно связано и с содержанием: ведь Шарлотта – человек мира, тогда как Ева и Виктор ведут очень замкнутый образ жизни. Затем, в развитии «побочной партии», в рассказе Шарлоты о смерти ее возлюбленного (Леонардо) впервые в зрительном ряде возникает тема прошлого. Заметим, что все кадры фильма, относящиеся к прошлому, даны мелким планом, в отдалении, в отстранении. Отдаленность во времени изображается отдаленностью в пространстве.
И вдруг радостная атмосфера встречи омрачается (словно бы меняется тональность: так в первой части Девятой симфонии Брукнера, когда мы еще слышим исчезающую побочную тему необыкновенной красоты, вползают в наш слух зловещие тени, исподволь начинается инфернальный марш заключительной партии) – Шарлотта узнает, что в доме ее тяжело и неизлечимо больная дочь Хелена.
И появление Хелены, в комнату которой все-таки решается войти мать, можно рассматривать как третью, заключительную, тему экспозиции.

Разработка (условно говоря) начинается монологом Шарлотты, переодевшейся в халат. Она раздражена. Ее монолог чередуется с диалогом Евы и Виктора в столовой. Шарлотта переодевается к обеду в очень красивое красное платье, и все персонажи объединяются в терцет в сцене обеда.
Далее, пожалуй, следует обратить внимание на сцену, где все смотрят фотографии погибшего ребенка Евы и Виктора, Эрика. Вот тут прошлое подается крупным планом (исключение из правила!), но это не киноизображение, а фото, мертвая картинка.
Кульминационный раздел разработки начинается со сцены, где Шарлотта кричит от ночного кошмара. И крик постепенно становится доминирующим звуковым образом (вот еще где проявляется роль звука). Кричат все, кроме Виктора: Ева, обвиняющая свою мать во всех грехах, Шарлотта, которая отвечает ей тем же, больная Хелена, которая вдруг становится очень похожей на свою мать, лежащую в постели (ранее, в кадре перед пробуждением Шарлотты от ужаса – страшный кадр, между прочим: спящая ощупывает себя рукой, но кажется, зрителю и ей самой, что кто-то другой, неизвестный, прикасается к ней).
Конец разработки: два неуслышанных зова: Шарлоты к дочери («Обними меня!», «Ну хотя бы прикоснись ко мне!», но дочь холодно и неприязненно смотрит на мать) и несчастной, выпавшей из кровати и ползущей по полу Хелены к матери («Мама…мама!»).

Реприза.
Шарлотта и Пол в поезде (опять дорога) в чередовании с прогуливающейся по кладбищу Евой: расколотые на фрагменты темы экспозиции чередуются, причем Еву показывают на фоне того самого пейзажа, который был фоном прибытия Шарлоты в экспозиции. Замкнутое пространство поезда «размыто» пробегающими пейзажами, и это закреплено в одной из реплик Шарлоты: «Посмотри на эту деревню. Там, наверное, уже все легли спать».
Этот фрагмент вполне «кососимметричен» фрагменту в начале «разработки», когда показ одинокой Шарлотты чередуется с «дуэтом» Евы и Виктора. Этот раздел, таким образом, можно понимать и как заключительный раздел разработки. Но содержательно он все-таки ближе к репризе.
Потом опять мы попадаем к Хелене. Она бьется в истерике, а Виктор пытается ее успокоить.
Последние кадры полностью симметричны начальным, но в самом конце три главных участника драмы показаны крупным планом. Есть некоторые признаки зеркальной репризы, но форма несколько размывается.

Вернемся теперь к приему чередования мелкого и крупного планов. Кинокадры прошлого показаны только мелким планом (крупный план фото Эрика не в счет). Но тогда следует снова обратить внимание на самый первый кадр (и на один из симметричных последних), когда Еву показывают издали мелким планом: Ева отстраняется в прошлое как призрак. И она действительно живет прошлым. Виктор спокойно пребывает в настоящем, а Шарлотта хочет избыть и прошлое, и настоящее, она устремлена в будущее. Хелена же находится вне времени.
Таким образом, расставленные автором формальные акценты обозначают, с одной стороны, разделы формы; с другой же глубоко связаны с содержанием.

[NeDo]

Daddy! Мне нравится тема, но мне не нравится сведение музыкальности к сонатности... Какой-то аналог евроцентризма получается. Все, что до сонаты - вело к ней, все, что после - питается ее соками...
Никак от нее не избавиться... Всем везде она мерещится...
В более универсальном смысле, музыкальное - нечто мистическое, нечто невозможное, но данное в ощущениях... - по Марселю Прусту и Регардсу...
Еще одно - посредством музыки - доказательство божественного происхождения и присутствия божественного в обыденной жизни...(Тоже готова получить удар по кумполу от нелюбителей всякой выспренной метафизики, но ничего более вразумительного сформулировать не в состоянии)... Сверхзначимые лейтмотивы - типа сталкеровской собаки - знаки, подписи потустороннего... Ночевала тучка золотая...
Здесь был Некто Неназываемый, Некто, имеющий тысячи тысяч имен, остающийся неузнанным и неназванным, но навещающий нас, нашу скорбную грешную юдоль, и оставляющий такие легкие следы, не всем заметные и не могущие быть до конца расшифрованными... В музыке его следы наиболее явственны... Когда другие искусства достигают пика своих возможностей, они становятся музыкальными...

[NeDo]

Да! Еще подумалось вот о чем... В музыке, как в никаком другом искусстве, форму не отделить от содержания, поскольку сам по себе строительный материал - звук - удивительно содержателен... ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ПОСТРОЕНО, еще только тянется звук, а уже хорошо... Фонизм, блин...

[invisible]

Ну вот, НеДо, опять Вы рушите и без того хрупкую теоретическую базу.
В эмпиреях-то лучше, можно забыться и парить.
Кстати, совсем не обязательно сводить все к сонатности. Есть множество смешанных форм: рапсодии, фантазии... вообще можно много напридумывать и наговорить. Но Daddy-то ищет истину.

Daddy, насчет Черного Монаха. Ну да, сонатная форма прослеживается.
Здесь был бы простор для композитора: существенная трансформация Темы Главного Героя при соприкосновении с Темой Потустороннего... красиво.
(Композиторы, ау.)
(Вообще-то я шучу. Это если кто вдруг надумает обижаться.)

[NeDo]

Невидимка! Почему опять? Я мнила себя шествующей в дружных рядах созидателей, с Вами бок о бок...

[invisible]

Невидимка! Почему опять? Я мнила себя шествующей в дружных рядах созидателей, с Вами бок о бок...

Потому что Вы такая красивая, возвышенная... а мы тупо ищем критерии.

[NeDo]

Все, Невидимка... Решено... Убираю подпись и начинаю ругаться матом... Нам такие имиджи ни к чему... Тем более, что они с действительностью не имеют ничего общего...

[Daddy]

Daddy! Мне нравится тема, но мне не нравится сведение музыкальности к сонатности...

Да я и не думаю этого делать! Попробуйте свести к сонатности Вагнера.

Сверхзначимые лейтмотивы - типа сталкеровской собаки - знаки, подписи потустороннего... Ночевала тучка золотая...
Здесь был Некто Неназываемый, Некто, имеющий тысячи тысяч имен, остающийся неузнанным и неназванным, но навещающий нас, нашу скорбную грешную юдоль, и оставляющий такие легкие следы, не всем заметные и не могущие быть до конца расшифрованными... В музыке его следы наиболее явственны... Когда другие искусства достигают пика своих возможностей, они становятся музыкальными...

А вот это очень хорошо! Особенно, про сверхзначимость и неназываемость. Но ведь нас, грешных, еще вбросили сюда, в экзистенциальную щель Времени, а мы выкарабкиваемся. Dasein Хайдеггера.

[Daddy]

Да! Еще подумалось вот о чем... В музыке, как в никаком другом искусстве, форму не отделить от содержания, поскольку сам по себе строительный материал - звук - удивительно содержателен... ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ПОСТРОЕНО, еще только тянется звук, а уже хорошо... Фонизм, блин...

Звук глубже всего эстетически выражает число и в этом смысле глубоко содержателен (и, одновременно, формален, так как число есть форма).
http://www.forumklassika.ru/showthre...836#post165836

А вот блинов не нужно. Пожалуйста! Это так к Вам не идет. Простите.