Народный артист России Анатолий КРОЛЛ

[femmina]

В джазе – только юноши

28(218.) от 21 июля 2010
[«Aргументы Недели», Александр СЛАВУЦКИЙ]




Народный артист России Анатолий КРОЛЛ – один из лидеров российского джаза. В свои 67 лет он ведет такую интенсивную творческую жизнь, будто ему 30. Руководит уже успевшим прославиться оркестром Академии музыки имени Гнесиных «Академик-бэнд», а также квартетом «Мы из джаза». Постоянно выступает, выезжает на гастроли. Помимо этого он является организатором и продюсером нескольких крупных джазовых фестивалей и концертов.

- Насколько сегодня джаз востребован в России?
– Определенный джазовый рынок у нас в стране сложился. Фестивали проходят в самых различных городах. Многие респектабельные люди любят проводить время в обществе джаза. Но и проблем много. Шоу-бизнес захватил основные каналы телевидения и радио. А джазу там не уделяется никакого внимания, но достойные музыканты все устроены и занимаются своим делом.

– Финансовый кризис отразился на вашей деятельности?
– Кризиса я почти и не заметил. Российская академия музыки взяла на себя все заботы об «Академик-бэнде», мы прекрасно оснащены инструментами, у нас есть место для репетиций. Но по джазу в целом кризис, конечно, ударил. Для того чтобы удержаться на плаву, необходимо быть популярным. Господдержка минимальна.

– Когда-то джаз активно развивался, одно направление сменяло другое. Диксиленд, свинг, боп, кул, хардбоп и так далее. А за последние лет 30 в джазе не возникло нового направления. Может быть, сам джаз в кризисе?
– Нет, что вы. Просто сейчас меньше увлекаются лейблами. Но и новая современная джазовая музыка существует. Другой вопрос, что я никогда не был поклонником авангарда в джазе.

– Как вы относитесь к современной эстраде?
– Если вы имеете в виду шоу-бизнес, то крайне отрицательно. Все-таки в основе должны быть искусство и владение средствами, которыми ты создаешь это искусство. Вокалист должен уметь петь, музыкант – играть. А тут предлагается некачественная музыкальная декорация или, как сейчас шутят музыканты о концертах под фонограмму, – массовое прослушивание магнитофона. Дело не только в фонограммах. Самое обидное, что постепенно перестает существовать настоящая музыка. По натуре я не консерватор, но если взять наших песенных классиков – Дунаевского, Соловьева-Седого, Хренникова, Богословского, то по качеству музыки невозможно и близко провести параллель с тем, что делают современные композиторы. Все упростилось настолько, что мы уже давно прошли линию ноля и опустились непонятно куда.

– Со многими эстрадниками вы дружите, например с Ларисой Долиной, которая несколько лет пела в вашем оркестре «Современник».
– С Ларисой мы дружим, но с шоу-бизнесом это никак не связано. Больше того, я вам скажу, что она сама крайне отрицательно относится к тому, что происходит в шоу-бизнесе, хотя и вынужденно является его частью. Но Лариса нашла в себе мужество вернуться в джазовую музыку. Исключительно джазом она заниматься не может, потому что в нашей стране вокалистка, поющая только джаз, всегда будет обречена на второплановость. Лариса молодец, она блистательная джазовая певица. Я слушал ее концерт с американским композитором и пианистом Джорджем Дюком, обладателем семи Грэмми, и понял, что ее возможности просто безграничны.

– В вашем знаменитом тульском оркестре играл Вилли Токарев. Что же объединило вас с этим музыкантом, несущим совсем иную эстетику?
– В первой половине 60-х годов при Тульской филармонии был создан экспериментальный биг-бенд, который дал нашей эстраде очень много известных исполнителей. В наш коллектив приезжали музыканты из самых разных городов. Вилли Токарев играл на контрабасе. После того как завершился оговоренный контрактом период, мы и расстались. Мы остались в добрых отношениях, неоднократно потом встречались и в России, и в Америке.

– Что вы думаете о нем как о музыканте?
– Он очень музыкальный человек. Мне обидно, что его почти никто не знает таким, какой он на самом деле. Бытовые, жанровые песенки совершенно исказили в сознании большинства людей его образ. Хотя даже и в этих его песнях нет никакой пошлости. Вилли прекрасный мелодист, я знаю много лирических песен, которые не так широко известны, но раскрывают Токарева как очень талантливого человека.

– В 1989 году вы проводили его первые гастроли после его отъезда из России. Что вам запомнилось в этой истории?
– Я был не очень готов к предложению провести эти гастроли, но Вилли сам через генерального директора Госконцерта Владимира Панченко предложил мне взять на себя музыкальную и художественную организации. Отказаться от этого предложения я не мог. Для гастролей Токарева мы создали коллектив, в который были привлечены крупнейшие силы. Например, программу я пригласил вести легендарного конферансье Бориса Сергеевича Брунова. Мы провели несколько десятков концертов в крупнейших городах Советского Союза. Успех был просто фантастический.

– Как вы относитесь к сегодняшней общественно‑политической жизни?
– С очень большим любопытством. Но телевидение не является для меня главным источником информации. Потому что в эфир выдают в основном лакированные новости. Меня больше интересуют источники информации, которые будят мысль и сообщают информацию, в которой я могу поучаствовать своим внутренним чувством. Так что чаще стараюсь слушать радиостанции, имеющие свою точку зрения. Например, «Эхо Москвы», с которой меня связывают теснейшие взаимоотношения. Или «Сити‑FM», где у меня есть замечательные друзья, та же Яночка Поплавская, в передачах которой я уже не один раз выступал. Кстати, недавно в «Аргументах неделi» была статья «Враг государства: кто он?», касающаяся моего бывшего музыканта, невероятно одаренного от природы человека Юрия Финка, который попал в трудную ситуацию. Я очень благодарен вашей газете за то, что она дала возможность ему высказаться. Он играл у меня в оркестре на барабанах и был очень талантливым музыкантом, но его техническая одаренность взяла верх. Я очень надеюсь, что объективная оценка происходящего в данном случае восторжествует.

– Вы два раза встречались с Путиным.
– Я встречался не только с Путиным. В 18 лет на даче секретаря Узбекистана Рашидова я принимал участие в концерте для Хрущева. В течение трех часов я находился на сцене, сопровождая выступления моих солистов, и наблюдал за тем, что происходило в зале. Ничего более тягостного в своей жизни я не испытывал. Мне приходилось наблюдать безумный праздник еды, на котором объевшийся Никита Сергеевич от нечего делать ножичком гонял по тарелке кусочки шашлыка. И главное другое – когда я ловил на себе его взгляд, то видел, что он смотрит не на человека, а на какой-то предмет. А когда мы общались с Путиным, меня поразило в его взгляде то, что он смотрит не сквозь, не поверх, а именно на меня. Меня это тронуло.



http://www.argumenti.ru/culture/n247/69261/

[femmina]

Он из джаза







Главное в музыке – это теплокровность, считает Анатолий Кролл

Он один из первых джазменов, получивших звание народного артиста России, а также единственный из ныне здравствующих джазовых музыкантов, награжденный орденом «За заслуги перед Отечеством». Но Анатолий Кролл не из тех, кто может почивать на лаврах былых успехов.
И сегодня он продолжает активную творческую жизнь. Руководит двумя музыкальными коллективами: ставшим уже знаменитым «Академикбенд» Академии Гнесиных и квартетом «Мы из джаза». Выступает с концертами, гастролирует.

Джазу кризис не грозит

– Анатолий Ошерович, сейчас все говорят о кризисе. Скажите, а вас кризис каким-либо образом задел?
– Кризиса я не почувствовал, у меня ничего не изменилось, потому что Российская академия музыки взяла на себя все заботы об «Академик-бенде», мы прекрасно оснащены инструментами, у нас есть место для репетиций, в нашем учебном коллективе официально существуют директор и второй дирижер. Да и я прекрасно себя ощущаю, поскольку никогда не стремился сильно обогатиться за счет музыки. Цель моей жизни в том, чтобы каждый день приносил мне удовольствие и радость от того, чем я занимаюсь.

– Скажите, а сам джаз не переживает ли сейчас кризис? Когда-то он активно развивался, одно направление сменяло другое: диксиленд, затем свинг, боп, кул, хард-боп и так далее. В последнее время не возникло нового направления, сравнимого по своему масштабу и влиянию с теми. Может быть, джаз подошел к некой финальной стадии своего развития?
– Нет, что вы. В джазе уже есть очень много тем и сочинений, ставших классическими, которые никогда не умрут. Как можно говорить, что постареет музыка Глена Миллера, Дюка Эллингтона, Каунта Бейси? Сегодня молодые ребята из биг-бендов с огромным наслаждением играют их знаменитые темы.
Появление нового направления связано со сменой эпох, и этого не следует ожидать регулярно каждые десять лет, но есть коллективы, которые в своем исполнительском искусстве приносят очень много нового. Например, оркестр Гордона Гудвина, который сам по себе является потрясающим музыкантом, и принес очень много в культуру, стилистику биг-бенда.
Так что никаких симптомов смерти нет. Просто сейчас как-то меньше увлекаются лейблами, как это было раньше – боп, хард-боп, кул. Но и новая современная джазовая музыка существует.
Другой вопрос, что я никогда не был поклонником авангарда в джазе. Хотя признаю любую современную музыку.
Например, в 60-е годы, когда такой джаз мало кто играл, мы выступали на Таллинском фестивале с программой в стиле квартета Колтрейна.

– Как вы думаете, почему так получается, что после эпохи свинга все последующие направления джаза пользовались все меньшей популярностью среди широкой публики? И если сегодня наугад подойти к какому-то человеку на улице города, вероятность того, что он любит и понимает, допустим, фри-джаз, чрезвычайно низка.
– Но то же самое происходит и в академической музыке. Возьмите русскую и европейскую классику, которую мы все знаем и любим, и сравните ее с современной академической музыкой. Никакие параметры, к которым мы привыкли, – мелодия, гармония – уже не существуют, сейчас больше преобладают какие-то фактуры, которые дают скорее ассоциацию, нежели какое-то предметное ощущение. Мне часто приходится слушать такого рода сочинения, и я стараюсь демократично относиться к ним, хотя иногда просто не понимаю, о чем идет речь, как такие сочетания звуков можно назвать музыкой. Для меня, как и для любого разумного человека, главное в музыке это теплокровность. Музыка должна оставаться живой, эмоциональной.

Стандарт стандарту рознь

– Жизнь предполагает развитие и движение, но ведь не могут джазмены все время играть эти существующее 150–200 стандартов?
– Дело в том, что стандарт в джазе несет особый характер. Стандарт можно играть всегда одинаково, а можно каждый раз ему придавать какое-то новое звучание. В джазе существует понятие авторской, исполнительской аранжировки. Так, каждая тема, меняясь от исполнения к исполнению, порождает колоссальное количество образов. Но параллели проводить с другими видами искусства очень сложно, потому что у джаза совершенно особое место в мире музыки. И джаз сегодня – это понятие огромное. Да, джаз перестал быть массовым, а что, академическая музыка сегодня – это массовое явление? Совсем не так велик процент людей, способных ее понять и оценить. А что касается театра, то разве театр за последние десятилетия очень сильно развился в своей драматургии и режиссуре? Конечно, есть отдельные экспериментаторы, но их единицы. То же самое можно сказать и о кино. Поэтому не стоит джаз выделять из общего контекста. Джазовая музыка очень уверенно существует, я уже более десятилетия провожу джазовые фестивали и не припомню, чтобы когда-либо залы были полупустыми.

– Под вашим руководством свою карьеру начинали многие артисты. Например, Юрий Антонов, который работал в вашем оркестре «Современник». Какие отношения между вами сейчас?
– Прекрасные. Я недавно был почетным гостем на его юбилейном концерте, прошедшем в Москве, а он участвовал в моем вечере – «Анатолий Кролл. Следующие полвека в джазе». Это архиталантливый человек, природа дала ему очень много. Антонову свойственна простая, очень лаконичная, но удивительно талантливая мелодическая мысль. Он умеет простыми мелодиями создать определенное настроение – это редкий талант. И его простота никогда не граничит с примитивом. Я очень рад, что у него такой стабильный зрительский успех.

– Что он за человек?
– Этот вопрос обсуждать трудно. Конечно, он человек с непростым характером, об этом знают все. Но я никогда не ставлю характер впереди творческой значимости.
Жизнь сегодня заставляет многих знаменитых и узнаваемых людей быть жесткими. Особенно с представителями СМИ, которым не так важно получить информацию о творческих планах и чаяниях того или иного музыканта, как выведать или даже придумать какие-то жареные факты. Да и что означает непростой характер? Думаю, что почти каждый из известных, состоявшихся музыкантов, – человек непростой, наверное, и обо мне можно так же сказать. Я не являюсь таким априори соглашателем, умею отстоять свою точку зрения и не всегда думаю о том, будет ли это удобно или нет для кого-то. Принципиальность – это очень важный элемент в характере человека.

Музыка и семья

– Какое значение для вас имеет семья?
– Жалко, что я не взял с собой фотокнигу замечательного фотохудожника Кати Школьник. В этом издании многие фотообразы подписаны эпиграфами, и на своем я написал: «Я благодарен жизни за то, что она мне подарила бесценное счастье – музыку и мою семью». Не могу сказать больше, потому что все, что существует за пределами музыки, – это моя семья. Семья сложная, особая.
У нас огромное количество животных, около 20 кошек и собак. Так что жена не может жить с ними в Москве, а я не имею возможности каждый день ездить на дачу, поскольку в Москве у меня много дел.

– Как у вас появились эти животные?
– Это не разведенные в питомниках, а спасенные, вылеченные и возвращенные нами к жизни существа. Каждое наше животное – это отдельная история, и такого не было, чтобы, увидев кошку или собаку, попавшую в беду, мы прошли или проехали бы мимо.

– Ваш сын – Олег Кролл – стал довольно известным джазовым музыкантом. Вы им довольны?
– Да, хотя мы с ним сотрудничали на постоянной основе только один раз, это было во времена МКС-бигбенда. (Знаменитый в 90-х годах ХХ века оркестр. – А. С.) Именно он играл в нем на рояле, замечательно справлялся со всеми своими партиями. А теперь он абсолютно самодостаточный человек, у него несколько своих проектов. Хотя живется ему сейчас совсем нелегко, так же трудно, как и всем другим музыкантам.

– Он стал джазменом под вашим влиянием?
– Да, но в этом влиянии никогда не было насилия, скорее только наглядный пример. Причем, поначалу мне как-то и не особо удавалось увлечь его джазом, но все произошло само по себе.
Наверное, с той поры, как я перестал на него давить и требовать от него: делай то или делай это – он сам пришел к джазу. Олег имеет прекрасное образование, окончил Российскую академию музыки много лет назад.

Справка «ВМ»
Народный артист России джазовый дирижер, композитор, пианист, аранжировщик Анатолий КРОЛЛ приобрел известность еще в молодости, став одним из самых молодых и успешных бендлидеров Советского Союза.
В оркестрах, которыми он руководил, получили свое первое признание Валентина Пономарева, Лариса Долина, Марина Журавлева, Юрий Антонов.
Анатолий Кролл – автор музыки к фильмам «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Сны», «Простодушный», «Барханов и его телохранитель», «Артист и мастер изображения» и др.
В 2003 году на Площади Звезд в Москве заложена именная звезда Анатолия Кролла.
Женат, сын, Олег Кролл – джазовый музыкант.

Автор: Александр СЛАВУЦКИЙ

http://www.vmdaily.ru/article/102751.html

[femmina]

Российский джаз – понятие будущего

13 октября 2010, 16:22
[«Аргументы Недели», Александр СЛАВУЦКИЙ, фото автора ]





С 21 по 23 октября в Московском театре эстрады пройдет седьмой фестиваль «Российские звезды мирового джаза». Разнообразные программы, виртуозные исполнители, звезды мирового уровня – вот визитная карточка этого праздника. Но вряд ли он мог бы состояться, если бы не кипучая энергия худрука и продюсера «Российских звезд мирового джаза» народного артиста России Анатолия КРОЛЛА.

- Какова основная идея фестиваля?
– Показать место России в джазовом мировом пространстве. Но мы не стеснены географическими границами. В фестивале могут участвовать любые исполнители, имеющие отношение к России. Например, в этом году у нас выступят живущий то в России, то в Америке пианист Валерий Гроховский; французский гитарист Андрей Бондарчук; патриарх английского джаза певец Джон Даунс, который женат на русской.

– Первый день фестиваля называется «Коррида биг-бендов». Что это?
– Концерт-соревнование двух биг-бендов, являющихся сегодня одними из лучших в российском джазе. Это оркестр имени Олега Лундстрема под руководством Бориса Фрумкина и коллектив, который возглавляю я, – «Академик-бенд» Российской академии Гнесиных. В первом отделении мы будем пикироваться и соревноваться – играть пьесы поочередно друг за другом. Во втором отделении концерта два оркестра будут играть вместе. Это уникальный случай. Мне известны лишь единицы подобных джазовых спектаклей с двумя действующими лицами.

– Вы являетесь продюсером фестиваля. Это была ваша идея устроить подобную корриду?
– Да. Мне кажется очень важным сейчас поддержать несколько увядающее оркестровое искусство. Оно увядает, потому что требует очень серьезной поддержки. А у нас на всю страну существует единственный бюджетный биг-бенд – это оркестр им. Олега Лундстрема. Есть несколько муниципальных коллективов, созданных по воле того или иного губернатора либо мэра. Но, к сожалению, это не государственная политика.

– Второй день называется «Эхо московского джаза».
– Этот концерт посвящен 20‑летию «Эха Москвы». Радиостанция очень внимательно, бережно и заботливо относится к российскому джазу.

– Существует ли вообще понятие «российский джаз»?
– Он сегодня не консолидирован. Имеются только отдельные попытки всеобщего объединения с помощью круглых столов да тех же фестивалей. Я с грустью отмечаю, что подавляющее большинство коллективов и музыкантов развиваются сами по себе. В результате наш джаз оказывается лишен самобытности. У нас есть прекрасные инструменталисты, хорошие коллективы, можно услышать много замечательных аранжировок, но на композиторском уровне примеров самобытных и оригинальных работ очень мало. У джаза в России есть своя устойчивая аудитория, которая воспитана на классической американской джазовой музыке. А вот джаза с российскими ладовыми, этнографическими и так далее интонациями у нас нет. Хотя я это всячески приветствовал бы. Потому российский джаз как самобытная музыка – понятие завтрашнего дня.

– Что мы услышим в третий день фестиваля?
– Он посвящен уникальному музыканту, внесшему огромный вклад в развитие отечественного джаза, – Георгию Гараняну. Эту программу мы назвали «Все грани Гараняна» – хотим показать весь спектр его творчества. Как джазового и кинокомпозитора, как аранжировщика, как музыканта, имевшего свои вкусовые приоритеты. Поиграть ту музыку, которая была для него важна и им любима. Это мой поклон великому мастеру. Никакого моего композиторского участия в этом концерте не будет, прозвучат только его музыка и аранжировки.

– У каждого дня фестиваля есть четкая концепция. В этом, похоже, и состоит его принципиальное отличие.
– Да, очень часто на фестивали приглашаются различные исполнители и коллективы без какой-либо творческой объединяющей идеологии. Для меня же самым главным является концепция, каждый день фестиваля имеет свою тему. Мне важно, чтобы фестиваль был ассортиментным, без каких-либо повторений. Люди, которые придут только на один из концертов, не смогут сказать, что получили полное преставление о программе фестивале, поскольку два других дня будут совсем иными.

– Тяжело собирать программы?
– Конечно. У нас не такое большое количество исполнителей и коллективов, как, допустим, в Америке. Кроме того, мы приглашаем не кого угодно, а только самых ярких звезд, которые могли бы соответствовать уровню мирового джаза.

– Где вы нашли средства для фестиваля?
– Деньги нам выделил Департамент культуры правительства Москвы. Мы выиграли тендер, потому что сейчас все на условиях соревнования. И более того, по решению правительства Москвы, этот фестиваль до 2013 года включен в список приоритетных культурных мероприятий. Правда, выделенные деньги едва покрывают расходы на аренду концертного зала и рекламу, которая в Москве стоит чудовищно дорого. Но все равно я чрезвычайно благодарен Департаменту культуры за поддержку джаза. Кроме нашего фестиваля он поддерживает и фестиваль «Джаз в саду Эрмитаж». Также мне бы хотелось поблагодарить за поддержку Союз московских композиторов и Российское авторское общество.


С 21 по 23 октября в Московском театре эстрады пройдет седьмой фестиваль «Российские звезды мирового джаза». Разнообразные программы, виртуозные исполнители, звезды мирового уровня – вот визитная карточка этого праздника. Но вряд ли он мог бы состояться, если бы не кипучая энергия худрука и продюсера «Российских звезд мирового джаза» народного артиста России Анатолия КРОЛЛА.

- Какова основная идея фестиваля?
– Показать место России в джазовом мировом пространстве. Но мы не стеснены географическими границами. В фестивале могут участвовать любые исполнители, имеющие отношение к России. Например, в этом году у нас выступят живущий то в России, то в Америке пианист Валерий Гроховский; французский гитарист Андрей Бондарчук; патриарх английского джаза певец Джон Даунс, который женат на русской.

http://www.argumenti.ru/culture/n259/80229/