Слепой юноша стоял у края тротуара, постукивая по нему тонкой палкой.
Трамвая не видно. Хочет перейти улицу.
- Вы хотите перейти? - спросил мистер Блум.
слейпой не ответил. Его неподвижное лицо слабо дрогнуло. Он неуверенно
повернул голову.
- Вы на Доусон-стрит, - сказал мистер Блум - Перед вами
Моулсворт-стрит. Вы хотите перейти? Сейчас путь свободен.
Палка, подрагивая, подалась влево. Мистер Блум поглядел туда и снова
увидел фургон красильни, стоящий у Парижской парикмахерской Дрейго. Где я
и увидел его напомаженную шевелюру как раз когда я. Понурая лошадь. Возчик
- у Джона Лонга. Промочить горло.
- Там фургон, - сказал мистер Блум, - но он стоит на месте. Я вас
провожу через улицу. Вам нужно на Моулсворт-стрит?
- Да, - ответил юноша. - На Южную Фредерик-стрит.
- Пойдемте, - сказал мистер Блум.
Он осторожно коснулся острого локтя - затем взял мягкую ясновидящую
руку, повел вперед.
Сказать ему что-нибудь. Только не разыгрывать сочувствие. Они не верят
словам. Что-нибудь самое обыкновенное.
- Дождь прошел стороной.
Никакого ответа.
Пиджак его в пятнах. Наверно не умеет как следует есть. Все вкусы он
чувствует по-другому. Кормить приходилось сначала с ложечки. Ручка как у
ребенка. Как раньше у Милли. Чуткая. Я думаю он может представить мои
размеры по моей руке. А интересно имя у него есть. Фургон. Палка чтоб не
задела лошади за ноги скотинка притомилась пусть дремлет. Так. Все как
надо. Быка обходи сзади - лошадь спереди.
- Спасибо, сэр.
Знает что я мужчина. По голосу.
- Все в порядке? Теперь первый поворот налево.
слепой нащупал палкой край тротуара и продолжал путь, занося палку и
постукивая ею перед собой.
Мистер Блум следовал позади, за незрячими стопами и мешковатым твидовым
костюмом в елочку. Бедный мальчик! Но каким же чудом он знал что там этот
фургон? Стало быть как-то чувствовал. Может у них какое-то зрение во лбу:
как бы некоторое чувство объема. Веса. А интересно почувствует он если
что-нибудь убрать. Чувство пустоты. Какое у него должно быть странное
представление о Дублине из этого постукивания по камням. А смог бы он идти
по прямой, если без палки? Смиренное и бескровное лицо как у того кто
готовится стать священником.
Пенроуз! Вот как фамилия того парня.
Смотри сколько разных вещей они могут делать. Читать пальцами.
Настраивать рояли. А мы удивляемся что у них есть какой-то разум. Любой
калека или горбун нам сразу кажется умным едва он что-то скажет что мы бы
сами могли. Конечно другие чувства обостряются. Могут вышивать. Плести
корзины. Люди должны им помогать. Положим я бы подарил Молли корзинку для
рукоделья ко дню рождения. А она терпеть не может шитья. Еще рассердится.
Темные, так их называют.
И обоняние у них наверное сильней. Запахи со всех сторон, слитые
вместе. У каждой улицы свой запах. У каждого человека тоже. Затем весна,
лето: запахи. А вкусы? Говорят вкус вина не почувствуешь с закрытыми
глазами или когда простужен. И если куришь в темноте говорят нет того
удовольствия.
А скажем с женщинами. Меньше стыда если не видишь. Вон проходит
девчонка, задравши нос, мимо Института Стюарта. Глядите-ка на меня. Вот
она я, при всех доспехах. Должно быть это странно если не видишь ее. В
воображении у него есть какое-то понятие о форме. Голос, разность
температур когда он касается ее пальцами должен почти уже видеть
очертания, округлости. К примеру, он проводит рукой по ее волосам.
Допустим, у нее черные. Отлично. Назовем это черным. Потом он гладит ее
белую кожу. Наверно другое ощущение. Ощущение белого.
Re: Пифийские игры 2007
Ответить с цитированием
Сообщение от 8u8
Социальные закладки