Национальный театр оперы и балета Грузии им. Шота Руставели (Тбилиси)

[femmina]

За честь "Лауренсии" вступились в Тбилиси
// Празднуют столетие Вахтанга Чабукиани

Газета «Коммерсантъ» № 197 (4497) от 22.10.2010

1 из 4 Лали Канделаки (Лауренсия) обладает легким, взрывным прыжком, а трагический пафос c успехом заменяет азартом

Фото: Ладо Вачнадзе

Фестиваль балет
В тбилисском Театре им. Шота Руставели спектаклем "Лауренсия", сочиненным Вахтангом Чабукиани 70 лет назад, открылся фестиваль, посвященный вековому юбилею главного грузина советского балета. Из Тбилиси — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Пятидневные празднества, которыми Национальный театр оперы и балета Грузии отмечает 100-летие Вахтанга Чабукиани, прослоены тремя балетными вечерами. Каждый — в честь одного из талантов юбиляра. Его любимый балет "Дон Кихот" — приношение Чабукиани-танцовщику; международный гала-концерт, на который, помимо прочих звезд, съедутся солисты-грузины со всего мира,— во славу Чабукиани-педагога; а открывшая фестиваль "Лауренсия" — живой многофигурный памятник Чабукиани-балетмейстеру.

Так получилось, что все самое главное в своей долгой 82-летней жизни Вахтанг Чабукиани совершил не в Тбилиси, а в Ленинграде, к тому же в неправдоподобно короткий срок — за 12 лет. За это время феноменально одаренный грузинский паренек, проучившийся у ленинградских профессионалов всего три года (причем два из них — на вечернем отделении балетного техникума), стал лучшим танцовщиком Кировского (ныне Мариинского) театра. Выпущенный ненадолго за границу успел завоевать мировую славу. Наконец, в 29 лет поставил свой лучший спектакль — "Лауренсию", сочиненную по пьесе Лопе де Веги "Овечий источник", самый искрометный и танцевальный из трех бесспорных шедевров сталинской эпохи.

Легендарный балет, в котором сияли два поколения советских звезд — от самого Вахтанга Чабукиани до Рудольфа Нуреева и от Натальи Дудинской до Майи Плисецкой,— едва не стал легендой в самом печальном смысле. В Москве его забыли уже в середине 1960-х, в Ленинграде — чуть позже. В Тбилиси, где жил и работал его автор с 1941 года, балет дотянул лишь до начала 1980-х.

"Лауренсию" вернула миру Нина Ананиашвили, возглавившая тбилисскую труппу шесть лет назад. В 2007-м по ее инициативе спектакль восстановил Нугзар Магалашвили, танцевавший в нем 30 лет назад. Его версия не претендует на полную достоверность: жертвами времени пали прежде всего жанровые и батальные сцены. В истории о том, как изнасилованная крестьянка Лауренсия подвигла односельчан на убийство чрезмерно любвеобильного сеньора, не осталось ни живых осликов и лошадей, ни шутливых танцев испанских стариков, ни пикантных подробностей молодежного флирта, равно как и многолюдных боев при штурме замка командора, зафиксированных балетными историками.

По существу двухактный балет из пяти картин представляет собой два огромных дивертисмента жизнерадостных танцев, дополненных необходимыми по сюжету мизансценическими развязками. Эти танцы — аранжированная испанским колоритом классика и характерные хота, фанданго, цыганский — требуют изрядного количества колоритных и сильных солистов. Моя надежда, что темпераментные эффектные грузины самой природой словно созданы для испанских характерных танцев, увяла в первом же акте. Навыки этого вымирающего по всей России жанра утрачены и в Грузии. Руки, движения корпуса, выстукивания-сапатеадо выглядели так, будто работает старательная западная труппа, впервые ознакомившаяся с этой разновидностью хореографического искусства. И лишь красавец Отар Кхелашвили, солировавший в знаменитом Танце с кастаньетами с поразительной стильностью и благородством манеры, искупил своим танцем несовершенства коллег.

В классике царили женщины. В труппе нашлась и боевая четверка крестьянок-солисток, и отличная Хасинта — хотя стильная, точная, аристократичная Нино Гогуа ничуть не похожа на описанную в либретто робкую девчушку, первую жертву сюзеренного насилия. Роль Фрондосо, можно сказать, осталась вакантной: дебютировавший в ней Васил Ахметели явно робел перед каскадами лихих прыжков и смерчами вращений, которые Вахтанг Чабукиани насочинял в расчете на собственный темперамент и сценические данные. Зато в этом спектакле была отличная Лауренсия. Лали Канделаки — балерина европейского уровня по изысканной отточенности танца — обладает к тому же легким, взрывным прыжком, резким и стабильным вращением и той безбашенной отвагой танца, без которой за эту партию лучше не браться. Все чудовищно сложные пассажи партии (вроде 16 больших туров с фуэте) она исполняла не просто классно, а прямо-таки с физическим удовольствием от собственного мастерства. Что не хватало этой превосходной балерине, так это трагического пафоса: знаменитый монолог Лауренсии, призывающей на штурм замка командора, она провела скорее с азартом, чем с праведным негодованием.

Впрочем, революционный накал был бы неуместен в этом нарядном балете. Сценограф Давид Монавардисашвили изобразил Испанию открыточную — солнечную, с прелестными домиками, мостиками и кипарисами, а художник по костюмам Александр Васильев одел крестьян в изящные туалеты самых изысканных тонов, уместные для какой-нибудь свадьбы Фигаро. В результате кипящая изобретательными и разнообразными танцами возрожденная "Лауренсия" оказалась родной сестрой вечно живого "Дон Кихота" — разве что более вспыльчивой. И ощущение радостной легкости, которым одарил этот балет, оказалось как нельзя более уместным для начала праздника в честь самого зажигательного танцовщика советской эпохи.

[femmina]

Тост на пуантах
// Завершились торжества в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани

Газета «Коммерсантъ» № 200 (4500) от 27.10.2010

Нина Ананиашвили уверенно держит в своих кулачках будущее грузинского балета

Фото: Ладо Вачнадзе

Фестиваль балет
Обширным международным гала в тбилисском Концерт-холле увенчался балетный фестиваль в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани — лучшего и, как выяснилось по ходу вечера, до сих пор непревзойденного грузинского танцовщика и балетмейстера. Из Тбилиси — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Обильное гала, закрывавшее неделю юбилейных торжеств в честь 100-летия Вахтанга Чабукиани, вопреки опасениям вышло вовсе не тяжеловесным — благодаря многообразию представленных жанров и непринужденной атмосфере, свойственной грузинским празднествам. Даже речь Нины Ананиашвили, худрука и примы-балерины Национального театра оперы и балета Грузии, представлявшая иностранных участников фестиваля, вышла похожей скорее на тост — столь живо реагировала публика на звучные имена мировых звезд и танцующих за рубежами родины грузинских артистов. Концерт, однако, доказал, что лучшие силы национального танцевального искусства остались все-таки в Тбилиси.

Начиная с самого юбиляра, киноколлаж ролей которого показали перед началом концерта: повторить то, что вытворял этот огнедышащий гений лет семьдесят назад, до сих пор никому не под силу — даже по технике, не говоря уж об актерской харизме. Приблизиться к этому танцевальному фейерверку смогли только шестилетние дети из народного ансамбля "Шеджибри": крошечные мужчинки вертели ураганные двойные туры в воздухе, безбашенно падая на колени, и отплясывали на пальцах не хуже прим-балерин. В балет, однако, юных грузин сдают неохотно: в многолюдной классической композиции, представившей все классы балетной школы, участвовал лишь один парнишка.

Из взрослых артистов пальму первенства стойко удерживали тбилисские балерины. Нино Гогуа, поддержанная умеренно пылким Василом Ахметели, украсила изысканной чистотой линий восстановленное адажио из "Сердца гор", первого спектакля балетмейстера Чабукиани. И если вспомнить, что все эти неожиданные и довольно рискованные верхние поддержки были придуманы 74 года назад 26-летним новичком, придется отметить явный регресс нынешних сочинителей хореографии. В бравурном pas de six из чабукианиевской "Лауренсии" сверкала последняя ученица мастера Лали Канделаки, взмывая в невесомых па-де-ша и наворачивая по 12 стремительных пируэтов в умных руках все того же Васила Ахметели.

В сравнении с ними померкли грузинские гости из статусных мировых трупп. Прима Английского национального балета Елена Глурджидзе, изображавшая Манон, непринужденно, но коряво отдавалась столь же корявому кавалеру де Грие (кубинец Арионел Варгас). Премьер Королевского балета Великобритании Давид Махатели более чем скромно обозначил партию Зигфрида в "черном" па-де-де из "Лебединого озера". Впрочем, и его Одиллия — компактная, аккуратно-расчетливая Тамара Рохо, своей беспримерной устойчивостью и уверенным вращением напоминающая заводную куколку,— явно не тянула на роль роковой соблазнительницы. И уж совсем диковато выглядела прима Мариинского театра Ирма Ниорадзе: одетая в синий люрекс, сопровождаемая кротким Андреем Ермаковым, она рвала страсть в клочья в танго, поставленном автором Полубенцевым на музыку Астора Пьяццоллы,— столь беспомощно-пошлом, что им пренебрегла бы даже Анастасия Волочкова.

Этот конфуз случился сразу после выступления отличной пары из музтеатра Станиславского и Немировича-Данченко: Наталья Сомова и Семен Чудин, вдохновенно и раскованно исполнившие гениальную хореографию Иржи Килиана, стали главным художественным открытием вечера. За Россию постояли и совсем не статусные солисты Большого Анастасия Сташкевич и Вячеслав Лопатин, рискнувшие станцевать вагановское "Па-де-де Дианы и Актеона". И если образцовые двойные туры и роскошные кабриоли танцовщика лишь подтвердили его безупречную репутацию, то чистота танца его молодой партнерши приятно удивила даже Татьяну Терехову — блистательного педагога Мариинской труппы и лучшую "Диану" последней трети ХХ века.

Но, конечно, главной сенсацией вечера стала Нина Ананиашвили. Оказалось, что 47-летняя звезда, обремененная обязанностями худрука балетной труппы и директрисы балетной школы, находится в отменной форме. Старого доброго "Умирающего лебедя" она исполнила без тени мелодраматической аффектации, свойственной российским этуалям,— тонко, безупречно по форме, поразив гибкостью выразительных рук и бисерной россыпью па-де-бурре. Свой актерский диапазон балерина продемонстрировала в травестийной "Лезгинке", некогда поставленной Вахтангом Чабукиани: одетая в чоху и шарвали, она шустро чесала на пуантах национальные гасмы, замирая в королевско-классических аттитюдах и лихо раскидывая руки в мужских "орлиных" позах. И при одном взгляде на жизнерадостную балерину-начальницу, устроившую весь этот международный перепляс, становилось понятно: за будущее грузинского балета можно не беспокоиться.